СЕРПУХОВСКИЕ

Предуведомление:

Роман Лейбов
1 сентября 2008 г., Тарту

1.

Этот парень, он сам из Серпухова. До перестройки в органах работал, потом уволился и с одной бригадой связался. Но потом у них чего-то не срослось, когда бригада делилась, он как-то не так себя поставил. Короче, на него пару-тройку мокрых повесили, уже дело почти возбудили, но он это... Он еврей по матери, так что в Израиль уехал. Но его объявили по Интерполу, так что он там тоже на дно лег. Живет он, Серега говорил, где-то в Хайфе теперь, нелегально, мышарит там с арабами чего-то.

Ну, пьет, конечно.

2.

Эта девчонка, короче, она сама из Серпухова.

Жила там с мамкой, учительницей из музыкальной школы. А в девятом классе у нее открылись такие способности, все видела. Веришь, нет - могла будущее предсказывать, исцеляла руками всех, однажды нашла потерянную брошку золотую, которую у Поплавского из мэрии жены любовник увел.

Заодно про любовника Поплавскому рассказала, но тут не срослось что-то, любовник-то был из каких-то деловых, по кормам, из области. В общем, наехал Поплавский на любовника, любовник подогнал своих, пошла стрельба, а крайней эта девчонка оказалась. От греха она из Серпухова уехала, поселилась в Молдавии, там у нее бывший папа шофером работает. Вроде, говорят, все нормально, дальше лечит руками, гадает бабам, а про любовников теперь молчит.

Ну, пьет, конечно.

3.

Эта девчонка, она сама из Серпухова, но потом ее родители увезли в Штаты, когда она еще маленькая была.

Там она нормально жила, школу закончила, институт, квартиру купила, стала работать на производстве. Но однажды прочитала какую-то книжку, веришь, нет? Все бросила и ушла к индейцам в резервацию.

Короче, через пару-тройку лет эти индейцы сделали ее вождем. Сначала одно только племя, а потом другие индейцы собрались и тоже.

В общем, она теперь вождь всех американских индейцев.

Живет в этом вигваме, перья на голове носит.

Ну, пьет, конечно.

4.

Короче, этот пацан тоже сам из Серпухова, он раньше инструктором по настольному теннису работал в доме пионеров, а когда перестройка началась, пошел в демократы. Листовки какие-то разбрасывал, за Ельцина агитировал.

А потом вдруг как отрезало. Купил домик под городом, на Оке, акваланг и начал мышарить чего-то там; ребята говорили, искал какие-то на дне сокровища. Ну, морковкой питался, мяса не ел, книжки читал. Не знаю, молился он там или нет, но только однажды исчез. Приехали пацаны к нему: домик закрыт, ни записки, ничего. Все решили, что утонул в Оке.

И тут вдруг - веришь, нет? - в этом марте приходит письмо из Австралии. Оказывается, он туда перебрался, открыл акулью ферму.

Нашел, значит, сокровища-то.

Пишет, что все классно, климат хороший, снабжение нормальное.

Ну, пьет, конечно.

5.

Эта девчонка, она сама из Серпухова.

После школы поехала в Москву, хотела на артистку учиться, но чего-то там не срослось, она с грузином одним познакомилась и стала на рынке в Митино бижутерией торговать.

Потом грузина выслали назад в Баку, у него регистрация была прошлогодняя, что ли. Но она и рада была.

И вот однажды - веришь, нет? - купила лотерейный билет, вот как у метро продают, спринт или как его.

Выиграла три миллиона. Только точно не знаю, рублей или баксов.

Короче, она все бросила, купила себе дачу в Болгарии на море.

Половину сдает нашим, серпуховским, в сезон, а на другой половине сама живет с кошками. Семь кошек у нее.

Ну, пьет, конечно.

6.

Этот пацан, он сам из Серпухова.

До перестройки в каком-то ящике мышарил, а потом ящик закрыли, так он вообще не работал, голодал, окурки курил.

Но тут выяснилось, что он типа поэт. Стихи писал. Ну, я стихов не люблю, но помню, у него там одни маленькие буквы были.

Его тогда даже в каком-то новом обозрении напечатали, в Москве. И там, веришь, нет? - его стихи один немец прочитал. Типа профессор по нашему языку.

Он о нем целую книжку по-немецки написал, с портретом и переводами. Короче, все там в Германии просто от этих стихов обосрались, а профессор этому пацану сделал там типа пенсии пожизненной. И он теперь в Германии живет, в Киле, стихи пишет.

Серега у него там был: окна, говорит, прямо на залив выходят, по заливу пароходы плавают, а между окнами и заливом немцы туда-сюда ходят. Шикарно.

Ну, пьет, конечно.

7.

Эта девчонка, она сама из Серпухова.

Ее в детстве цыгане украли. Мамка ее без отца родила, однажды в магазин пошла, встала в очередь за маслом, пока то-се, пока чек пробила, с тетками побазарила, очередь отстояла, выходит - коляски нету.

Ну, заявили в ментуру, а что ментура? Там у цыган все схвачено.

Короче, она в таборе так и росла до шестнадцати лет. А в шестнадцать лет у цыган разборки пошли по героину.

В общем, оказалась она в Казахстане без денег, без ничего. Образование - кибитка и три класса. Но голос зато такой - сопрано.

На улице пела, чисто за еду.

В общем, заметил там ее один продюссер, из Москвы. Одели, клип сняли. За первую неделю - веришь, нет - миллион заказов. Переехала в Москву, по телевизору выступила. И тут письмо из Серпухова от мамки. Узнала родную кровь-то.

Теперь они с мамкой в Милане живут. Она сама в опере выступает.

Ну, пьет, конечно.

8.

Этот пацан, короче, он сам из Серпухова.

Его в городе все знают. Он в пять лет вдруг стал на разных языках говорить, в шесть сам себе теорему Пифагора доказал, в семь из проволоки действующую модель лазера построил, в восемь школу закончил, в девять - сел за групповое изнасилование с отягчающими обстоятельствами.

Вышел, женился на одной тут Наташе. В Калифорнию уехал недавно, компьютеры изобретает.

Ну, пьет, конечно.

9.

Этот пацан, он тоже из Серпухова сам.

Он был до перестройки инженер. Чертил чертежи на ватмане. А в перестройку поднялся: купил пару киосков, а потом перешел на стеклотару. Практически король был по стеклотаре в Серпухове.

Но потом у него не срослось чего-то с городским начальством. Отняло оно у него стеклотару.

Так он, артист, стал открытые письма писать. И так пишет - не напечатать нельзя. Пишет и пишет. Такие слова выбирает: за душу берет. Слово к слову подбирает. Талант.

Ну, и печатают все.

Пока в наши газеты писал, ничего, но он на столичные перешел. Пишет и пишет. А они печатают. Потому что такие слова. Нельзя не печатать.

Начальство и туда и сюда. Подсылало людей к нему: перестань, мол, писать. Нет, пишет и пишет. А они все печатают.

Грохнуть его пыталось, но киллер отказался. Не могу, говорит, такого публициста завалить. Талант.

Бросил начальству деньги в лицо и уехал назад в Тулу.

Короче, когда его открытое письмо про стеклотару в "New York Times" напечатали, тут начальство ему отступного дало.

Ну а че, от стеклотары что ли ему отказываться, начальству? Тоже понять можно людей.

Теперь - веришь, нет? - живет на пальме в Майорке, в собственной фазенде. Писем больше не пишет.

Ну, пьет, конечно.

10.

Этот мужик, он тоже из Серпухова сам.

С ним такая петрушка приключилась: он был в Серпухове главный по филателии. Все нити в руках держал.

И поехал он в Москву на слет, марками меняться.

Остановился в гостинице "Колос". А в соседнем номере жил японец Ямамото. Начальник всей японской джакузи - это мафия у них такая.

Короче, случилась разборка: череповецкие на джакузи наехали. Много бойцов полегло, и Ямамото положили.

Но японцы всех череповецких замочили и утвердили свой контроль над вещевым рынком в Химках. Контроль контролем, а начальник штаба этой джакузи - Мацухари его фамилия, он стал прикидывать - что делать? Если без генерала назад в Токио вернешься - джакузи стопудово грохнет. Вот вышел Мацухари в коридор покурить, стоит у фикуса, думает про харакири.

И тут навстречу этот наш мужик пылит, филателист, кляссер с марками к пиджаку прижимает.

И - веришь, нет? - покойный Ямамото с этим мужиком на одно лицо оказались. Чисто близнецы, как в Польше.

Ну, уговорил Мацухари этого мужика в Японию поехать. Тем более покойник-Ямамото был глухонемой, так что с языком проблем нет.

Живет теперь где-то в бункере возле Фудзиямы, дела решает, всей джакузи руководит.

Все пишет оттуда Сереге: "у нас в Японии, у нас в Японии"... А чего у них в Японии, не пишет. Секретность.

Ну, пьет, конечно.

11.

Эта девчонка, она тоже из Серпухова.

Веришь, нет, она сама с 1900 года. В 1916 году такая ерунда случилась: на нее кошка села, когда она спала. Кошка обыкновенная, серая, на лицо ей села, веришь, нет?

А она проснулась и испугалась, и тут же от испуга назад заснула, но уже не просто так, а летаргическим сном.

Ну, приехали медики из Москвы. Сам профессор Успенский приехал. Осматривали ее, будили, иголками тыкали. Ни фига не вышло: лежит, сопит носом, щеки розовые, но не просыпается. Спит летаргическим сном.

Положили ее в ящик с опилками. Отвезли в Москву, для исследований, стали студентам показывать. Тут революция пошла, стрельба, а ей хоть бы хны: лежит, носом сопит. Ладно, поместили ее на склад там в Кремле. Думают, либо сама проснется, либо помрет. Сам Троцкий приезжал смотреть. А она ничего: щеки розовые, спит.

Переместили ее потом в Киев, в секретный институт. Стали током бить. Она дергается немного, но спит, носом сопит. Сам академик Мурабели в ермолке приезжал из Ленинграда, пытался гипнозом подействовать: не помогло. Лежит, как была, и главное - совершенно не стареет. Как заснула, так и спит. И кушать не просит.

Актировали ее тогда, году в 1936-м. Положили на склад. А ей чего: спит себе. Носом сопит.

В 1941 немцы Киев взяли и вывезли эту девчонку в Берлин, в клинику. Самому Гитлеру показывали. Гитлер всех фашистов своих привел: Геринга там, Геббельса, Гиммлера. Постояли, потыкали стеками, а ей - хоть бы что. Лежит, носом сопит, щеки розовые. "Яволь! - фашисты говорят. - Дер руссише гайст! Дас ист фантастиш!"

И пошли по своим дурным делам, а она так в клинике и осталась.

Тут война закончилась, разбомбили наши Берлин, и ее назад вывезли как культурную ценность. Привезли опять в Москву в опилках. Врачи-вредители ее пытались разбудить, антибиотики кололи. А ей ничего: как спала, так и спит. И не стареет совершенно.

Когда Сталин помер, ее в космос запустили. После Стрелки, но перед Гагариным. Ну, не жалко же. Она два круга по орбите отмотала в опилках, но так и не проснулась. Летела и носом сопела. Потом ее сам профессор Мирошник осматривал. Удивительное, говорит, дело: летаргический сон, даже космос его не берет. Пусть, говорит, спит себе. Тем более - не стареет и кушать не просит.

Ну, засекретили ее и положили в Кремлевку, в отдельную палату, приставили почетный караул из кремлевских курсантов. При Брежневе сам Суслов приходил на нее смотреть. Посмотрел, головой покачал и ушел, а она спит.

Ладно, тут началась перестройка. Рассекретили ее. Стали про это дело статьи печатать в "Огоньке", "Московских новостях". Из Америки сам Рейган приезжал на нее смотреть, дал интервью своим потом: "Удивительное дело, чтобы так долго человек спал летаргическим сном. И ведь, что интересно, совершенно не стареет, носом сопит и кушать не просит. Надо нам делать разрядку напряженности в этой перспективе".

При Ельцине ее обратно засекретили от греха подальше.

А когда Путин пришел, перевели на баланс минобороны и стали по миру возить показывать за деньги в музеях. И вот недавно в Париже, веришь, нет? - проснулась.

Проснулась, села, глаза руками потерла, от опилок отряхнулась и говорит: "Ох, батюшки".

Тут скандал случился. По правилам она как бы выходит русская гражданка. Но сама она захотела в Париже остаться. Полюбила там одного араба из музейной охраны и ни в какую.

Посольство наше хотело ее назад силой вывезти, как культурный феномен, чуть войну французам не объявили. Но тут сам Саркози за нее вступился: пускай, говорит, живет у нас, мы, говорит, не против такого явления.

Путин подумал и написал электронку: "Пусть живет".

Так и живет теперь она с тем арабом в Париже.

Ну, пьет, конечно.

12.

Эта девчонка, она из Серпухова сама.

Она - веришь, нет? - с детства заикалась ужасно. Она спала однажды, и что-то ей такое приснилось, что стала заикаться.

Просто ни слова не могла сказать. Сама такая шустрая, книжки читает, кукол пеленает, в доктора играет вовсю, а вслух не говорит. Начнет говорить и дальше третьей буквы не может дойти никак.

Правда, когда поет, не заикается. Вот ее мамка и научила: ты, доча, не говори, ты пой. Ну, стала она петь. То есть не петь, а так напевать, как вот в опере в Москве иногда.

Речитатив, ага.

Когда в школу она пошла, учителя сперва против были, но потом мамка ее специальную бумажку в гороно получила: такой-то и такой-то, мол, разрешается петь речитативом (но негромко) на уроках. Ну, и отвязались учителя. Так она и стала петь. Учится на все "пятерки" при этом.

Ладно, сама поет. Но потом через год учителя смотрят: весь класс уже на речитатив переходит. И сами за собой замечают: напевают слегка.

Испугались они, послали директора в гороно, тот заходит в кабинет к начальнице и речитативом говорит:

- Отменяйте, отменяйте, отменяйте
К собачьей, извиняюсь, матери свою бумажку,
Иначе, опасаюсь,
Что вверенная мне
Пятнадцатая школа
Скоро вся, понимаешь, запоет.

Начальница гороно сама решение побоялась принимать. Стала звонить в Москву, в министерство. Пока дело тянулось, три года прошло, и вся школа, действительно, на речитатив перешла.

Причем, что характерно, втянулись и уже не хотят отмены бумажки. Директор каждый день начальнице по телефону поет про это дело: мол, обучения процесс идет успешнее у нас, чем прежде.

И так далее.

Короче, проходит еще четыре года, приезжает комиссия из трех человек, идет к начальнице гороно, а та им речитативом:

- Добро пожаловать
На нашу серпуховскую землю!
Давно мы ждали вас,
Чтоб опыт наш передовой вам предъявить.
Успеваемость повысилась у нас
И снизился процент прогулов.
Теперь во всех уж школах городских
Речитативом стали петь ребята
И с ними весело поют учителя,
Технички и завхозы -
Все перешли
На речитатив.

Комиссия по школам помышарила месяц-другой, смотрит: правда. Всюду речитатив, а успеваемость выше чем в среднем по стране процентов на сорок семь.

В общем, возвращается эта комиссия в Москву, и главный - Дадов Сергей Петрович его фамилия - идет на прием к министру. Министр сидит в очках, пьет чай из подстаканника с портретом Путина. И с культовой конфетой "Мишка на Севере", конечно.

Дадов этот заходит и с порога речитативом:

Мы были в Серпухове.
Там поют речитативом в школах.
Эффект прекрасный.
Необходимо нам внедрить по всей стране
Передовое это начинанье.

Ну, министр-то опытный был, он сразу все прикинул, что из этого выйти может, и Дадова вместе с другими двумя членами из той комиссии уволил. А то, думает, завтра я, а послезавтра сам Фрадков со всем кабинетом запоют речитативом, если так пойдет, а потом я крайним окажусь.

Эти-то, думает, из администрации, речитативом петь не станут, а спросят с меня.

Уволить уволил, а решения по серпуховским принять не может. С одной стороны, в общем-то ничего экстремистского в речитативе нету. Вполне конституционная форма.

С другой стороны: непонятно, как это в текущем аспекте политики. В общем, засекретил эту тему в СМИ и думает до сих пор.

А у нас по школам - все так речитативом и поют. Только в СМИ об этом не пишут. Зато успеваемость - супер. И церковь довольна, кстати.

А девчонка эта, с которой началось все, школу в прошлом году закончила. Закончила школу на все "пятерки" при этом, и после выпускного в ресторане познакомилась с одним эстонцем, дальнобойщиком. В общем, понравился он ей, она - ему. Тут у нее в первый раз это самое случилось, и - веришь, нет? - наутро она вдруг перестала заикаться.

- Ой, - говорит, - Ханнес, ты бы знал, как меня петь этим речитативом задолбало. И эти еще вокруг уроды все завывают... Сил просто нету тут дальше жить.

Короче, вышла за него замуж, уехала в Эстонию. Живет там, язык учит.

Ну, пьет, конечно.

13.

Ну, этот пацан, он из Серпухова сам.

Он сам из интеллигентной семьи. Папа - учитель музыки по домре, мама - хирург челюстной. Они его так воспитывали, родители, что он - веришь, нет? - ни слова матерного не знал до самых четырех лет.

Ножом кушал, в платочек сморкался. Наизусть Мандельштама с Пастернаком читал при гостях.

Ну, закончил школу с золотой медалью. Поступил в ВУЗ, конечно. В какой-то ВУЗ химико-технический в Москве поступил, учился на "отлично" там, стипендию имени Микояна и Ворошилова получал, повышенную. Вернулся в Серпухов, стал по своему делу на "ящике" мышарить. Изобретал нервно-паразитические вещества для вероятного противника. Ну, для американцев.

А тут вдруг перестройка, "ящик" перепрофилировался на средства от тараканов.

Так он и тут сдюжил: изобрел такое средство, что тараканов убивает наповал. Любого таракана убивает. И самца, и самку. Кого хочешь. Даже детей ихних.

Тут и началось.

У американцев-то с тараканами - старая война. Но затяжная и, как говорится, позиционная.

Там тоже своя логистика имеется: американцы понимают, что если они всех тараканов убьют, то их промышленность, которая средства против тараканов производит и по всему миру продает, она просто рухнет. Сразу возникнет безработица и кризис перепроизводства. Вот они, американцы-то, и не торопятся. Ну и тараканы со своей стороны тоже в долгу не остаются: мутируют.

Короче, нормальная такая эволюция у них, даже, можно сказать, конкуренция.

А он взял да и изобрел это средство. Американцы, конечно, купили патент и тут же его засекретили.

Тогда он на средство против бактерий, вызывающих запах пота, переключился. А у американцев-то с этими бактериями - старая война. Но затяжная и, как говорится, позиционная.

Там тоже своя логистика имеется: американцы понимают, что если они бактерии, вызывающие запах пота, устранят повсеместно, то их промышленность, которая средства против тех бактерий производит и по всему миру продает, она просто рухнет. Сразу возникнет безработица и кризис перепроизводства в области запаха пота. Вот они, американцы-то, и не торопятся. Ну и бактерии эти со своей стороны тоже в долгу не остаются: мутируют.

Короче, нормальная такая эволюция у них, даже, можно сказать, конкуренция.

А он взял да и изобрел это средство. Американцы, конечно, купили патент и тут же его засекретили.

Тут он на средство против перхоти переключился. А у американцев-то с этой перхотью - старая война. Но затяжная и, как водится, позиционная.

Там обратно своя логистика имеется: американцы понимают, что если они перхоть устранят повсеместно, то их промышленность, которая средства против этого прискорбного явления производит и по всему миру продает, она просто рухнет. Сразу возникнет безработица и кризис перепроизводства. Вот они, американцы-то, и не торопятся. Ну и перхоть со своей стороны тоже не дура: мутирует.

Короче, нормальная такая эволюция у них, даже, можно сказать, конкуренция.

А он взял да и изобрел это средство. Американцы, конечно, купили патент и тут же его снова засекретили.

И "ящик" его заодно от греха купили и продали каким-то дагестанцам. Те там потом ресторан устроили, "Якорь". Дерьмо ресторан, честно говоря.

Тут он, пацан этот, взял, посчитал деньги, которые от патентов остались, да и уехал в Албанию.

Уехал в Албанию, купил там домик в горах, выучил албанский язык и переводит на него самое полное собрание сочинений Мандельштама и Пастернака. Чисто по приколу, веришь, нет? Американцы ему письма пишут, в Америку зовут средства изобретать.

А он теми письмами мангал растапливает и шашлыки делает. Серега был у него в прошлом году. Говорит, нормально живет. Ни одного таракана в доме. Но вокруг - одни албанцы. И горы.

Интеллигенция, я же говорю.

Ну, пьет, конечно.

14.

Этот пацан, он из Серпухова сам.

Работал он в мастерской, чайники чинил, кастрюли паял. А в свободное время книжки читал.

И вот прочитал он в одной книжке такую вещь: что будто в Китае есть гора, на которой стоит монастырь. Монахи там все просветленные, живут по триста лет, питаются одним чаем, и все тайны мира им насквозь открыты.

И будто бы принимают в тот монастырь только тех, кто сам туда пешком придет. Причем чем дальше путь, тем ближе просветленье.

Это он из той книжки вычитал и все время повторял. Придет к нему старушка с сифилитическим чайником, например, а он ей: "Чем дальше путь, тем ближе просветленье. Рубль тридцать три копейки". Или домой идет, и его пацаны пиво зовут пить, а он: "Отчего не попить пивка? Холодненькое? Чем дальше путь, тем ближе просветленье".

Потом перестройка началась, ускорение с гласностью, а потом и вообще та жизнь кончилась. Все старые старушки с чайниками померли, а новые моду завели чай электричеством греть. А он по электричеству не мастер был. По электричеству другой был пацан, я еще расскажу.

Короче, веришь, нет? - однажды он снялся и в Китай пехом попер. И даже до Рязани дошел.

Между прочим, тоже не комар чихнул, я считаю.

А там уж в Рязани сошелся с одной железнодорожной девахой, полюбил ее и при депо устроился.

Сереге недавно письмо прислал, мол живем хорошо, чего и вам желаем. Про просветленье не пишет ничего.

Паровозы теперь чинит, а в свободное время компьютером увлекается.

Ну, пьет, конечно.

15.

Этот пацан, он сам, в принципе, из Серпухова.

Он такой странный уродился, не поймешь, в кого. Мама - медсестра, папа тоже - слесарь, простой человек, в домино играет. А он взял и уродился не в папу, не в маму, а в поэта Пушкина.

Его и в школе все "Пушкиным" дразнили, и во дворе. Другой бы озлился, стал бы качаться, брился бы налысо, в армию бы пошел. А этот - нет. Еще в школе, классе в девятом, как стала борода расти, завел себе бакенбарды. Пушкина всего наизусть выучил. Включая письма и про Петра Первого.

Учителя, конечно, протестовали, но нет такого закона, чтобы школьники бакенбарды брили. И отстали.

Дальше - больше, уже в десятом классе. Вычитал в какой-то книжке, что Пушкин придумал русский язык и что все нужные слова в словаре Пушкина имеются. Так он чего сделал - веришь, нет? - он у Каца Михал Борисыча, психиатра, этот словарь почитать взял. В семи томах, коричневый такой. Или в восьми. И все слова, короче, тоже зазубрил.

Зазубрил и отказался другие слова говорить. Ну, тут в школе проблемы начались, особенно по физике-математике. Родители его уговаривают, мамка плачет, батя кулак показывает, а он - ни в какую.

- При всем, - говорит, - глубочайшем моем почтении, любезные папенька и маменька, вынужден я поступать так, как велит мне моя судьба.

К Кацу его водили, Михал Борисычу. Тот, конечно, от армии освобождение написал, но наедине сказал родителям, что не находит никакой патологии, кроме очень слабой и совсем общественно неопасной. Прописал таблетки для сна и водные процедуры.

Короче, когда из школы его, нашего Пушкина, выгнали за физику с химией, стал он в кукольном театре осветителем работать. Вел себя, как в книжках про Пушкина написано: то ногти отпустит сантиметров в пять, то на танцах сразу пятерых девчонок пригласит. Ну и били его, понятно, все время сперва. Потом привыкли.

Серега с ним дружил, рассказывал, что так-то он, в быту, нормальный был. Только весной злой очень. Особенно в апреле.

Стихов, правда, не писал. Или не показывал.

Зато про Пушкина пацан этот все книги прочел, какие нашел. Досконально знал всю подноготную жизнь великого поэта и пушкинистов очень уважал. У него в комнате их портреты висели, Серега говорил. Все в очках, с усами. Чисто Академия Наук имени Ломоносова.

Короче, когда юбилей был у Пушкина, ну или года через два, приехал к нам из Москвы один профессор лекцию читать. Профессор не очень старенький, сам ходит и даже женщинам улыбается.

Конечно, пацан этот на лекцию пришел. Профессор все рассказал, как обычно. Что Пушкин слава России и типа все за всех уже написал. А в конце намекнул: мол, погиб Пушкин не просто так по семейным обстоятельствам, а убили его враги, связанные с международной мафией.

Ну и пацан этот, Пушкин наш, подошел к профессору после лекции, попросил разъяснить последний тезис поконкретнее.

Профессор ему книжку какую-то дал почитать, а сам дальше поехал - в Рязань.

Короче, не знаю, что в той книжке было написано, но наш Пушкин, как прочитал ее, так сразу бакенбарды сбрил, книги свои Михал Борисычу, ну Кацу, отнес, из театра уволился, заговорил по-человечески и пошел заграничный паспорт получать. Получил паспорт и уехал во Францию туристом, да так там и остался.

Французский-то он еще в школе выучил, как Пушкин.

Что за книжка такая? Я бы сам почитал.

Серега говорил, он там школу, университет закончил и стал специалистом по кузнечикам. Мышарит в лаборатории по сельскому хозяйству. Зарабатывает нормально. Живет с одной мулаткой. Бороду отпустил зачем-то и усы.

Ну, пьет, конечно.

16.

Ну, про эту девчонку все знают, что она из Серпухова.

Она в Серпухове была - вроде талисмана. Еще когда была маленькая, папка ее заметил: когда она рядом крутится, ему всегда в шахматы везет. Он в шахматы играл, папа этот, в скверике у фонтана с другими мужиками. И как ее нет рядом - так шах и мат в восемь с половиной ходов, а когда рядом - полнейший эндшпиль. Папка так и звал ее: "счастье мое".

Короче, пошел он однажды с ней в киоск "Союзпечать" и дал ей вытянуть лотерейный билет. Выиграл "Жигули", сел на них и уехал от семьи навсегда к одной культовой визажистке в Рязань.

Осталась девчонка с мамкой. И мамка тоже замечает: когда девчонка рядом, везет. То на улице найдет талончик на автобус непробитый, то по радио песню "Снегопад, снегопад" передадут.

В общем, когда она школу заканчивала, уже все в Серпухове знали, что надо этой девчонки держаться. Братва ее на стрелки с собой брала. Один человек из строительной компании, фамилии называть не стану, свозил в Москву, чтобы подряд получить на мост, а там его министром неожиданно назначили.

Ну и по мелочам действовала: на свадьбы звали, например. Глядишь, через год жених по телевизору песни поет, а невеста в Париже по подиуму в самом откутюрном дезабелье ходит и ресницами хлопает.

Прикинь, такой у нее талант был. Причем, что интересно, сама была невезучая. Вечно в синяках ходит, шишки на голове. Школу на "тройки" закончила, поступила на парикмахера учиться. Но не учится, потому что все время на чужое счастье у нее уходит. То одни выборы в стране, то другие. И всюду ее зовут. Денег платят мало, правда, зато в автобусе с бронебойными стеклами катают и мороженым кормят.

Возвращалась она однажды с самых последних выборов на поезде в Серпухов к мамке. Вышла в тамбур, стоит, смотрит, как за окнами время течет, по стеклу пальцем водит.

И тут вдруг выходит в тамбур один молодой человек. Он был сам - веришь, нет? - словенец. Вышел, закурил, поглядел на девчонку эту и говорит вдруг по-русски: "Счастье мое!"

Короче, поженились они, уехали в Словению. Очень там потом сильный экономический рост случился, Серега говорил.

А она сама доучилась на парикмахера, ребеночка родила и живет там себе.

Ну, пьет, конечно.

17.

Эта девчонка, она сама не из Серпухова. Она сама из-под Серпухова, из деревни. Но всю жизнь в Серпухове жила. Так что можно считать - из Серпухова тоже.

А это потому что ее родители от нее отказались.

А они от нее отказались не по пьянству или уголовной статье, а вот по какой причине: она, девчонка эта, заговорила, как люди, в полтора года, но при этом на неизвестном языке. Веришь, нет? - не разберешь ничего.

Вроде, по-русски все понимает, даже на вопросы отвечает, а язык непонятный: вар-вар-бар-бар-тебе-тон-дос.

Ну, родители и отвезли ее в Серпухов, стали показывать там психическим докторам. Доктора тоже ничего не понимают. Вроде, ребенок уже большой, в горшок писает, говорит бойко, осмысленно, руками машет, глазами двигает - все рефлексы на месте.

А на каком языке ребенок разговаривает, непонятно: вар-вар-бар-бар-тебе-тон-дос.

Тут доцента одного из пединститута, Машкин его фамилия была, привлекли. Он известный полиглот был, даже и сперанто знал. Доцент послушал-послушал, руками всплеснул, лоб клетчатым платком вытер и говорит:

- Ах, батюшки, да это же не больше не меньше, как древний греческий! Вот так феномен среди бела дня. Жаль, что я сам этот сладкозвучный язык не понимаю.

Вот тут гады-родители от этой девчонки и отказались. "Зачем нам, - говорят, - в деревне такой греческий феномен? Мы люди простые". Оформили бумаги и уехали домой, а девчонку оставили в Серпухове.

Стала она в детском доме жить. В школу ходит со всеми, но успевает слабо. Вроде, и читать научилась, но отвечает только по-древнегречески: вар-вар-бар-бар-тебе-тон-дос. И пишет закорюками какими-то. А во всем Серпухове, после того, как Машкин однажды на майские до смерти в Оке утонул нетрезвый, ни одного человека не осталось, чтобы это дело не то чтоб прочитать - хотя бы оценить по заслугам.

Короче, так и жила в детдоме до зрелости. А как аттестат выдали, взяла паспорт, поехала в Москву, пошла там в университет и нашла одну дряхлую старушку, которая тоже по-древнегречески говорить может. Не знаю уж, что она той старушке рассказала, но только, Серега говорил, ее тремя самолетами в Англию вывезли.

Живет теперь, как сыр за пазухой, работает в каком-то музее. Ей там библиотекари из сейфов древние бумажки носят, а она недостающие места на них пишет: вар-вар-бар-бар-тебе-тон-дос.

Собаку завела себе, машину. И по-английски научилась, кстати.

Ну, пьет, конечно.

18.

Этот парень, он сам из Серпухова.

Это вообще-то грустная история.

Он сперва по снабжению мышарил, в ранге младшего товароведа, а при Ельцине уже держал наперсточный бизнес у нас. Глухонемых контролировал. Ну и транзитные дела пас по всему Серпухову. В смысле - цыган с сопутствующими товарами.

А в 2000 году, веришь, нет? - то ли что-то у него не срослось с цыганами, то ли что еще вышло, не знаю.

Короче, он как раз по полю колхозному шел к станции, от цыган, последнюю рисковую транзитную выручку нес в пакете.

На поле трава растет какая-то, рапс, типа бурьяна,сам черт голову сломит. И тут вдруг ему вступило: остановился среди поля и заплакал: "Ой, мама, что ж я делать буду? Под статьей же хожу уже сколько лет! Ой, бляха-муха, горе тебе, Серпухов, город гордый!"

Пакет бросил и побежал, как заяц.

Вернулся домой. Жена там у него, детишки. Смотрят: папка не в себе. Сначала тихо переживает, а потом криком уже начал кричать: "Ой, бляха-муха, горе тебе, Серпухов, город гордый, трындец и холокост настают! Спасайся, кто может, а куда - непонятно. Такие дела".

Ладно, жена позвала родню, посовещались. Там у них был один такой Николай, брат жены деверя сестры шурина тестя - по медицинской части, типа санитара. "Ну, - говорит,- делов; выспится и забудет. Давайте лучше народными средствами действовать".

Молока принесли ему, меду. Таблетку димедрола дали, по части гомеопатии.

А он - нет. С утра пришли - он на койке сидит, качается, как маятник Фуко, и все повторяет одно и то же: "Ой, бляха-муха, горе тебе, Серпухов, город гордый, трындец и холокост настают! Спасайся, кто может, а куда - непонятно. Такие дела".

В общем, Николай этот, санитар, рукой махнул и говорит: "Ну его. Пусть на воздухе погуляет, может, развеется".

И пошел этот парень гулять сам по себе. Сам гуляет, а сам плачет и кричит все то же самое, про Серпухов.

Шел, шел и видит: сидит в парке какой-то пацан на скамейке. В очках. Книжку читает. Услышал он крик, заложил книжку на пятьдесят седьмой странице папиросой "Беломор" и спрашивает:

- Але, мужик, какие проблемы?

А этот парень отвечает:

-Ой, бляха-муха, горе тебе, Серпухов, город гордый, трындец и холокост настают! Спасайся, кто может, а куда - непонятно. Такие дела. Короче: жизнь - говно, а потом умираешь.

Тут пацан этот, который книгу читал, подумал и говорит:

- Так чего ж ты тут киснешь? У меня вот сеструха в Иерусалиме, типа по еврейской части. Там тепло, финики. Хочешь, вызов пришлет? Пятьсот баксов - и все дела...

Короче, уехал этот парень в Израиль. Женился на сеструхе того пацана, с прежней семьей развелся, пейсы отрастил себе по самое нехочу. Родня-то сопротивлялась, через суд объявить психом пыталась, алименты взыскивала, в газетах про заговор публиковала, но он уже - тю-тю. Типа не та юрисдикция.

Сидит там где-то теперь в Иерусалиме у ворот, плачет: "Ой, бляха-муха, горе тебе, Серпухов, город гордый, трындец и холокост настают! Спасайся, кто может, а куда - непонятно. Такие дела. Короче: жизнь - говно, а потом умираешь".

Типа как Лев Толстой на станции Дно, Серега говорил.

Ну, пьет, конечно.

19.

Девчонка эта, она сама из Серпухова.

И этот пацан, он тоже из Серпухова сам.

Она на скрипке училась играть, мама ее в музшколу отдала. Юное дарование. Педагоги на нее надышаться не могли, такое пиццикато. Потом, в третьем классе, скрипку отставили, потому что у нее вдруг шахматные способности открылись. Папка ее в кружок отвел, так она там обыграла даже нашего знаменитого престарелого гроссмейстера Красноцерковского, а он однажды - веришь, нет? - с самим Далем чуть вничью на пяти досках не сыграл!

А у пацана этого по-другому было все. У мамки - три класса образования и два срока "химии". Папаша скрылся во тьме неизвестности еще, в сущности, до зачатия. В пять лет пацан этот украл у коммунальной соседки из супа мясо и во дворе сменял на пистолет с пистонами, подошел к участковому Фердяеву и давай прицельно в него палить. С тех пор на строгом учете состоял.

Ее в спецшколу отдали, с углублением. Она всех на олимпиадах побеждала, и по математике, и по рисованию, и по всякой литературе тоже. Писала в стенгазету, на всех смотрах и слетах выступала с бантами.

А он в обычную пошел, да ненадолго задержался. Точнее, в третьем-то классе - надолго, а потом - не очень. В четвертом побил окна у директора, в пятом принес в школу колоду карт с неприличными картинками, в шестом поджег физкультурного козла. Тут мера педагогическому долготерпению лопнула, и его тоже в спецшколу сдали, но в другую.

Девчонка эта свою школу с медалью закончила и поехала в Москву поступать на писателя. Она к тому времени уже в шахматах разочаровалась и решила романы писать. Прислала один свой роман писателю Мохову, он ей и ответил сразу: мол, новый Гоголь какой-то появился, приезжайте, душа моя, в литературный институт, создадим вам режим наилучшего благоприятствования.

Через три года пацан этот уже срок мотал. За лампочки. Он лампочки из подъездов тырил и цыганам в табор носил, а они оттуда металл-вольфрам добывали и эстонцам перепродавали. Потому что новые времена наступили. Мог бы административным отделаться, если бы при обыске не выкинул из окна обоих понятых. Этаж, допустим, у них первый был, но получилось нехорошо.

Короче, закончила эта девчонка свой институт, а счастья нету. И писатель Мохов оказался скотина, к тому же женатая. Вечно от нее невозможного хотел. Она от этого графомана еще на третьем курсе ушла, мыкалась по общагам, родителям ничего не сообщала. Стала в журналы критику писать про светские тусовки: как Дима Шрайбер вчера ударил по лицу Боба Грязнова, да во что была потом полуодета звезда Ангелика Омс.

А пацан этот как раз откинулся, вернулся в Серпухов и загулял. Гулял три недели, а потом опомнился. К мамке на могилку сходил, в церковь к отцу Михаилу, старых корешей нашел и потихоньку на ноги начал становиться. Сперва на рынке мышарили, потом в депутаты пошли, как в кино. Серега рассказывал, всю воблу в Серпухове контролировали. И спички.

Ну а она в Москве бьется, как рыбка. Работа не дается, неинтересно ей про тусовку критику писать. Денег нету, прописка птичья. Гордость не дает в Серпухов вернуться. Жила одно время с каким-то киргизом, так он оказался казах. Короче, пошла в продавщицы на рынок денежно-вещевой, забыл, как называется. А по ночам роман сочиняла про свою жизнь.

И пацан этот вскоре из депутатов вылетел. Что-то там у него не срослось с начальством, тем более, что опять новые времена настали. Знакомые из органов его предупредили: езжай ты отсюда подобру-поздорову, а то тут такие дела - и лампочки вспомнят, и понятых, и историю про приватизацию воблы. Не говоря о тех пяти конкурентах. Ну, он и отвалил по туристической визе в Америку, да и попросил там убежища. Кантовался на Брайтон-Бич, пока дело рассматривалось, столярничал помаленьку, кота завел. И очень любил гулять по набережной с видом на статую Свободы. Она ему родину напоминала.

А девчонка в Москве роман свой закончила и послала его издателям. Одиннадцать издателей ей отказали, а двенадцатый согласился. Издали роман в глянцевитой обложке, но из продажи тут же изъяли, потому что его голливудский продюссер Рабиновитс прочитал и пришел в полный экстаз. Я, говорит, буду его экранизировать с участием Ричарда Гира, Сильвестра Сталлоне, Брюса Виллиса, Олега Меньшикова и Бритни Спирс. И заключаю с автором пожизненный контракт на все про все, а за ценой не постоим. Ну и поехала она в Америку.

В общем, идет она однажды по набережной с видом на статую Свободы. И видит: навстречу ей пылит пацан с котом на поводке.

Остановилась она, он тоже остановился.

Она говорит по-английски:

- А как вашего котика зовут, простите?

- Васья, - он отвечает.

- Так вы что, - она уже по-русски спрашивает, - русский?

- Ну да, - он говорит, - конечно. Я сам из Серпухова.

- Так и я сама из Серпухова...

Нашли, короче, друг друга.

Живут теперь в Нью-Йорке, у нее там студия на сто пятом этаже. Она романы пишет, он по хозяйству помогает. Столярничает.

Ну, пьют, конечно.

20.

Этот пацан, он тоже сам из Серпухова.

Он в Серпухове был с самого начала главный ролевик. То есть - веришь, нет - когда еще была советская власть и все такие дела, он тогда уже отряд малышей-коротышей организовал, в рамках Дворца Пионеров. Сам Незнайкой наряжался, на первомайских демонстрациях отдельной колонной шел. Серега у них там поэта Цветика изображал. У меня фото есть.

Кстати, сам он, пацан этот, потом в фотоателье работал. Свадебные фотографии снимал, и на похоронах тоже.

Потом, когда Брежнева свергли и Горбачев настал, он на Толкиена переключился. Бегал по Серпухову в коротких штанах с мечом наперевес, искал что-то.

Сам при этом по-прежнему работал в фотоателье. На выпускных вечерах мышарил, и по части портретов кандидатов в депутаты.

При Ельцине основал движение "Серпуховские Телепузики за демократию". Но оно недолго просуществовало - что-то у них там не срослось с правообладателями телепузиков. Приехали из Москвы три мужика в пиджаках с сотовыми телефонами, и движение как-то скисло. Не выдержало рыночной конкуренции, Серега говорил.

При этом сам он все работал и работал в фотоателье, пацан этот, как папа Карло, я извиняюсь. Фотографировал для рекламы поросят с хреном и водку разную. Включая пиво и другую еду.

Когда Ельцина свергли, и Путин оказался, он, пацан этот, к Сереге пришел и говорит: "Ну все, задолбало, типа. Уеду я уже, пожалуйста, отсюда".

И правда - уехал.

Фотоаппарат продал, сжег все, чему поклонялся раньше: шляпу с колокольчиком, штаны короткие, кольцо с головы, меч... И смотал чисто конкретно в Новую Зеландию.

Развел там кучу обезьян на ферме и сдает их в аренду неграм - бананы рвать.

Ролевик, я же говорю.

Ну, пьет, конечно.

21.

Эта девчонка из Серпухова родом сама.

Она скалолазаньем очень с детства увлекалась. А какие в Серпухове скалы? Вот она и стала по домам лазить. По стенкам прямо, веришь, нет?

Ее все спрашивали: чего, мол, ты лазишь, что за радость в том? А она отшучивалась: может, мол, и будет радость.

Сперва, пока пятиэтажки покоряла, никто дурного слова не говорил. Ну, она по торцам мышарила, там окон нету.

Но потом на девятиэтажки переключилась, и тут уже жильцы стали жаловаться. Одной старушке чуть дурно не стало: она на балконе цветы из леечки поливала, а тут эта девчонка ползет, вся в веревках и с крючьями на лапах. Еще такой один Сурков Николай Михалыч из мэрии заявление написал о проникновении в тайну личной жизни путем заглядывания в окно. Хотя какая там у него личная жизнь, у этого Суркова: стыд один. Ну и милиция заинтересовалась: нет ли тут умысла на преступление. Вызвали ее на беседу. Но хорошей беседы у них не получилась.

Она им говорит: "А вот нечего было Кремль в Серпухове разрушать, я бы там без ущерба для интимных занятий вашего Суркова на башню лазила".

А милиционеры отвечают: "Если б Кремль не разобрали, так кто бы тебе там лазить дал, ты сама как думаешь?"

А она: "А где же мне лазить?"

А милиционеры: "А ты что, без этого не можешь? Дурочка, что ли? Что тебе за радость?"

А она им говорит: "Сами вы дураки какие-то".

В общем, не срослось у нее с милицией, обиделись они и предупредили о недопустимости. А она в тот же вечер назло им на гостиницу полезла.

Главный милиционер, как узнал, сам к гостинице пришел и в мегафон кричит:

- Слезай, дуреха, стрелять буду.

А она сверху ему:

- Стреляйте, конечно, может, кого из гостей как раз подстрелите.

А гости тут как тут: из номеров высовываются, на балконах стоят, руками машут. И стоит, в частности, на верхнем этаже на балконе один молодой человек в футболке с портретом "Битлз". Девчонка эта крюк на его балкон как раз закинула, подтянулась и влезла. Поглядела на молодого человека и говорит:

- Опа-на. Вот она и радость.

Короче, увез этот Пьер ее к себе в Швейцарию. Он там главный по сенбернарам, Серега говорил.

А чего, неплохо устроилась. Альпы под боком, лазай сколько душе угодно. Но она, вроде, завязала с этим делом. Университет закончила и пишет диссертацию про Андрея Белого и Сашу Черного.

Ну, пьет, конечно.

22.

Прикинь, этот пацан, он тоже из Серпухова.

Он в восемнадцать лет вдруг осознал себя типа украинцем. Шевченко всего наизусть выучил и президенту Кучме письмо написал: мол, примите меня в свое подданство, дорогой Леонид Данилыч.

Ну, Кучма ему ответил, дескать, приезжайте, уважаемый, в Москву, в нужный переулок, там у нас посольство, перетрите эту тему с нашими официальными людьми.

Отписка, конечно, но он поехал. Там на него поглядели и говорят: "Ну какой из тебя украинец? Езжай назад в Серпухов и не пыли тут".

Он и правда назад в Серпухов приехал и на работу устроился, улицы озеленять. Полгода озеленяет, полгода, пока холодно, опять украинскими делами занимается. Перевел на украинскую мову, например, стихотворение Пушкина "Анчар". По Серпухову ходил в ихней рубашке с узорами.

Тут Кучму списали, и пошла у хохлов оранжевая революция. Пацан этот - веришь, нет? - за Ющенко агитировал. Письма протеста писал Путину, пять штук, чтобы не смел больше поздравлять Януковича. Общество серпуховских украинцев возглавил. Семь человек их было, включая этого пацана и Цилю Соломоновну Зак, которая раньше в цирке работала женщиной-змеей.

Тут его вызвали и говорят:

- Ты чего это?

А он отвечает:

- Выбачайтэ, нэ розумию.

Не вышло, в общем, у них хорошего разговора. Из озеленителей его выгнали, так он опять в Москву поехал и в посольство пошел. Там на него снова поглядели и говорят: "Нет, ну правда - какой из тебя украинец? Езжай назад в Серпухов и не пыли тут".

А он им отвечает:

- Выбачайтэ, нэ розумию.

Тут они плюнули и дали ему все-таки гражданство. Потому что сами не понимали, как теперь жить и где границы разумной реальности, Серега говорил.

Живет теперь у себя в Киеве, женился на одной там Наталке. Чуб отрастил, как Тарас Бульба. На бандуре играет. Работает спасателем на пляже. Полгода спасает, полгода, пока холодно, на украинскую мову поэта Кибирова переводит.

Ну, пьет, конечно.

23.

Этот пацан - веришь, нет? - это сам Серега.

Он сам из Йоханнесбурга, но его прадед как раз трудился в Серпухове купцом до революции. Мыло людям продавал, сахар, туалетную бумагу и все такое.

А когда революция случилась, прадеда раскулачили до смерти, а прабабка с детьми на поезде в Стамбул умотала. Короче, у мужа какие-то бумаги были, типа ваучеров, в швейцарском банке, так она их с собой прихватила. И потом обналичила по текущему курсу СКВ, в Париже уже.

Умная была женщина, Серега говорил, поглядела вокруг себя на эту Европу и уехала с детьми в Южную Африку, от греха подальше. Какие-то там купила алмазные шахты. При этом всегда повторяла: не забывайте, дети, мы - серпуховские.

Стали там жить. Дед Серегин был в семье младший, он в первый класс уже там пошел, потом школу закончил, выучился на оперного тенора. Пел на бис. Потом на одной полунегритянке женился и Серегиного папаню в результате родил. При этом сам уже по-русски знал только водку и известную мать, но детям говорил на африканском языке: не забывайте, мы - серпуховские.

Папаня-то Серегин, младший в семье, по инженерной части пошел. Изобрел машину для обработки алмазов, продал ее евреям и якутам в составе СССР и обогатился сказочно. По русски вообще уже не мог, женился на француженке, но детям говорил по-английски: не забывайте, мы - серпуховские.

Серега в семье был младший. Он папиных речей наслушался, русский выучил и в 1980, как паспорт получил, так сразу на Олимпиаду в Москву рванул. Поглядел на рекорды спорта, "Пепси-колы" выпил и отписал папе в Африку: мол так и так, я родину теперь никогда не покину, не забывайте, папа, мы - серпуховские. И поселился в Серпухове на постоянное место жительства.

Гражданство бывшее наше принял, в армии отслужил. Прописался на улице 23 февраля.

Папка ему переводы шлет до сих пор, но он на себя ничего почти не тратит. Работает в городском архиве. По общественной части мышарит тоже.

Ну, пьет, конечно.